Удивительно много нашлось альтернативно мыслящих граждан, которые обвинили меня (ну вообще жертва и в изнасиловании всегда виновата), дескать, а зачем же я написала Всю Правду (заметим, что Всю Правду С. нашел, перелопатив весь ЖЖ, в одном маленьком посте и в одном комментарии). Потребовали оправданий, что я не верблюд. И даже после того, как я попыталась оправдаться, все равно продолжали придерживаться своей точки зрения. Хотя я писала об уходе и кое-что позитивное без замка, и это тоже легко найти. Но ведь кого интересует позитив?
В общем, я так понимаю, граждане не хотят Всей Правды. И вообще правды не хотят.
Я думаю, что и о войне мы, скорее всего, никогда не узнаем правды. По тем же причинам.
И о медицине в принципе. Хотя раньше это было как-то не так. Вот Булгаков и Вересаев писали же честно о своей работе врача. Вересаев, правда, говорят, и огреб тоже от коллег - но он писал обобщительно, у него там буквально понимается так, что "все врачи - шарлатаны". А Булгаков? Ведь чего только не писал, в чем только не признавался. Представляю себе С., критикующего Булгакова...
Сволочь! Врач-убийца. Как он посмел?! Он делал поворот на ножку, вообще не имея представления, как это делается, наскоро прочитав перед тем учебник!!! А трахеостомию?! Трахеостомию, гад, как делал? Ведь прямо так буквально и описывает - не знал, чего режет, и разрезал правильно чисто по случайности.
(надо было спокойно дать ребенку умереть и не лезть своими невежественными лапами. Вот С. - настоящий профессионал и никогда бы такого не сделал).
А как по-хамски он обращался с больными! И вообще... Надо бы на него написать... жаль, что уже мертвый.
И ведь это он, Булгаков, описывал еще только удачные случаи! Страшно подумать, о чем он еще не написал!
Но однако ничего, читающая публика приняла "Записки юного врача" вполне благосклонно.
Наверное, раньше как-то существовало уважение к человеку, который берется делать такие вещи. Уже хотя бы за то, что берется. Ведь мы-то не идем на войну, мы не представляем, "как оно там", как себя чувствует человек под постоянными обстрелами, рядом с врагом, какая там атмосфера вообще. Как же мы можем судить о поступках человека в этой ситуации? Конечно, если речь идет о прямом преступлении - судить можно (на это и трибуналы существуют). Но как можно судить об обычном поведении солдата на войне? Я думаю, поэтому скорее всего мы и военные мемуары получаем чаще прилизанные и "правильно написанные".
Конечно, существуют и недобросовестные, невежественные врачи, и персонал по уходу вроде сестры Рейчел из "Кукушки" или вроде деревенских "нянечек", для которых больной - что полено, и уж конечно, на войне встречаются садисты и отморозки.
Среди журналистов также встречаются профессиональные лгуны и манипуляторы.
Да и вообще среди людей преступники попадаются.
Только вот почему-то среди нынешней чистой публики принято к журналистам априори относиться благосклонно ("он приличный человек"), к "вообще людям", особенно своего круга - также применяется презумпция невиновности. А вот представители профессий, имеющих дело с кровью и смертью, виноваты уже заранее.
Единственный вариант, который публика признает еще - это вариант "Святого". Скажем, персонал по уходу - это белоснежный ангел в сверкающих одеяниях, со скорбным светлым ликом, который никогда не допускает ни одной ошибки, не устает и всегда идеален; мало того, система, в которой этот ангел работает, тоже всегда идеальна и не допускает никаких накладок и безвыходных положений.
Когда публика узнает, что это не совсем так, что "белоснежные ангелы" - это обычные люди, а система - обычная, направленная на извлечение прибыли из денег за уход, она начинает свистеть и улюлюкать. Раз ты не святой, и даже если ты святой, но физически чего-то не успеваешь - значит, ты последняя дрянь, и тебя надо затоптать.
И даже не приходит в голову простая мысль: я-то вообще за это не берусь и никогда бы не взялся. А люди сознательно выбирают эту профессию, имеют с этим дело. Так может быть, не спешить их осуждать хотя бы?
Я вот замечаю, что и в этом журнале как-то о работе писать не тянет. Только в плане "часов много, шефы заколебали".
А как о ней напишешь? Там действительно совершенно другая атмосфера. Другая жизнь. Другое мышление. Там много смешных, забавных вещей - но рассказать о них невозможно, вне контекста они неинтересны. Там много трогательных моментов, но и о них не всегда расскажешь (а еще вообще-то я не люблю рассказывать о трогательном; как-то хочется сохранить это в душе, для себя - а тут будто выбросил). Там складываются другие отношения между людьми (за что я и люблю эту работу). По-своему очень интимные, очень доверительные. Многие даже не подозревают, что и тяжелые инвалиды, и даже дементные люди и умственно отсталые тоже живут вполне полноценной жизнью, по-своему - у них свои радости, свои огорчения, свой собственный мир.
То есть это описывать просто очень трудно.
А если еще учитывать, что в отношении тебя не действует даже презумпция невиновности, что ты виноват уже тем, что там работаешь (и вообще, в исполнении С. и его друзей - ты еще и "быдло", "не добившееся" их высот "журналистов" и "психологов"), если надо еще выбирать слова и обдумывать каждое выражение - а не истолкуют ли это как признание в преступлении - то как-то писать и вовсе не тянет.
Хотя честно говоря, раньше я думала о людях лучше.
Сейчас мое мнение не только об С., но и обо всех дружащих с ним русских католиках (я так понимаю, они поддерживают его мнение обо мне - раз возражений с их стороны не было), и обо всей этой "чистой публике" упало настолько ниже плинтуса, что я даже перестала интересоваться, а что они там вообще лопочут.
Какая, в сущности, разница?
Journal information