Глава тринадцатая. Сопротивление.
Они беседовали в одном из старых полуразрушенных зданий на окраине Югры. Когда-то веселенький бело-голубой многогранник превратился в блеклую башню с выбитыми окнами, по этажам гулял ветер, ворочая пыль и труху. Таких зданий в городе было много, кое-где обосновались беспризорники и слабые «семьи», но здесь, видимо, никто не жил. Новый знакомец привел Кэса и Лотту на один из верхних этажей – лезть пришлось по остову лестницы; здесь в просторной комнате с сохранившимся кристаллиновым окном треугольной формы, стояла даже кое-какая мебель – обшарпанный стол, диван, стулья. Леня с собакой остались снаружи.
- Здесь все проверено, - местный житель первым уселся за стол, - можно говорить. Леня покараулит там. Меня зовут Сан Орех.
- На линкосе! – воскликнул Кэс. Собеседник терпеливо кивнул.
- Да. Мне сто пятнадцать лет.
Лотта покачала головой. Выглядел он на пятьдесят, да и то казалось, лишь благодаря истощению и одежде бомжа.
- Лотта Виртанен, - сказала она, - планетолог. Жила раньше на Руси... бывшем Совете.
- Кэс Кэрон, - представился капитан, - мне пятьдесят шесть, я с Коста Нуэвы.
- По нашим данным, Коста Нуэва погибла.
- Да, тридцать два года назад. Я уцелел и с тех пор живу на Руси.
- Леня рассказал вашу историю в общих чертах, - продолжал Сан, - как и то, что вы считаете себя коммунарами.
- Вы уже много знаете о нас, - кивнул Кэс, - да, мы считаем себя коммунарами. Но поймите правильно, сейчас мы находимся в сложном положении. У нас больше нет корабля. Здесь мы чужие и, возможно, за нами охотятся. Мы же не знаем о вас ничего.
- Я расскажу вам то, что могу рассказать, - произнес Сан, - вы все-таки представляете из себя силу. По нашим местным меркам – даже значительную. Девять сильных, компетентных людей и Чужих. Не знаю, каковы ваши планы. Но может быть, мы могли бы сотрудничать.
- А кто вы? – спросила Лотта. Сан внимательно посмотрел на нее.
- Вы не задавались вопросом, почему на Совете, на Земле, Сиани, на многих планетах, которые были обработаны ксалийцами, сохранилось мало долгожителей, людей последней эпохи СТК? Ведь все мое поколение должно было дожить до этого времени! Но нас мало.
- Я много думал над этим, - ответил Кэс, - наблюдал на Совете, собирал статистику по выжившим взрослым коммунарам. Их действительно выжило непропорционально мало. И те, кто выжили... по крайней мере, по тем данным, которые мне были доступны – все они, в целом, прикормлены. У них ведь было отличное образование в СТК. Все они теперь работают в науке, в военке, в госструктурах. И считают, что все нормально, все хорошо, так и должно быть. Зарабатывают неплохо. Но вымирали все не одномоментно. Постепенно, незаметно повысилась смертность от естественных причин. Потомство все оставили, и оно уже не было модифицировано, пропало оборудование.
- Все верно, - подтвердил Сан, - дело в том, что на Земле мы успели сделать кое-какие выводы. Ксалийцы уже сожрали до нас несколько планет. Был проведен анализ, и моделирование показало, что мы не в состоянии сопротивляться ксалийцам. Что скорее всего, они захватят и нас, как только доберутся. Причем ксалийцы работают с ювелирной точностью. Сверхцивилизация. Из всего населения они намечают тех, кто сможет приспособиться и жить при новом режиме. Таких всегда находится много. Это те, кто ориентирован на личный успех, на семью, на работу – им можно предоставить хорошие условия, и они будут преданы любой власти. Остальные вымирают в течение следующих двадцати-тридцати лет. Первые десятилетия царит нестабильность. Каким-то образом ксалийцы повышают потенциал опасностей для взрослых коммунаров – смерти в транспортных катастрофах, от рук бандитов, от непонятных болезней. Когда большая часть ностальгирующих по старым временам вымирают, стабильности больше ничто не угрожает.
- Но как же ксалийцы умудряются такого добиться? – задумчиво спросила Лотта, - ведь это же почти всемогущество!
- Они и есть почти всемогущие, - согласился Сан, - сверхцивилизация. Единственный шанс, который мы нащупали – они не склонны вмешиваться в дальнейшее и не играют роль богов. Они наводят порядок и исчезают. Дальнейшую борьбу нужно вести уже только с людьми. Во всяком случае, мы приняли это как рабочую гипотезу. И вот, когда мы все это просчитали, была выработана стратегия. По всей Земле подготовлены кадры для подпольной работы после ксалийской оккупации. На Земле это проще, так как нас очень много, население тогда 8 миллиардов составляло. Задача перед кадрами ставилась простая – выжить и подготовить молодых на смену.
Кэс и Лотта во все глаза смотрели на Сана, первого настоящего коммунара из СТК, настоящего во всех отношениях.
Неужели они нашли то, что искали? Или искали они нечто другое?
Сан Орех продолжал рассказ обыденным тоном.
- Когда они напали, никто из будущих подпольщиков в боях не участвовал. И в катакомбы мы не уходили. Страшно это было. На твоих глазах рушились города, гибли друзья и близкие, а тебе нужно было играть труса и эгоиста, прятаться, делать вид, что тебя интересует лишь собственная шкура. Первые двадцать лет мы не занимались ничем, только готовили смену, группы подростков. Было ясно, что мы не проживем долго. В Тюмени нас изначально было двадцать человек, из них восемнадцать умерли за первые десять лет – тем более, что у нас тут были войны. Еще одна умерла чуть позже. Я почему-то выжил. Но смену мы подготовили. Сейчас у нас есть организация, где все, кроме меня – молодые люди, никогда не видевшие СТК. Мы называем ее Сеткой – и по сути это похоже на нашу структуру, и скрывает в себе аббревиатуру прошлого. Вы знаете Леню – Леня выследил вас, конечно, по заданию Сетки, знаете меня, этого достаточно. Вы же понимаете, что всегда лучше знать поменьше!
- Конечно, понимаем, - согласился Кэс. Его черные глаза горели.
- А чем вы занимаетесь, если не секрет? – спросила Лотта. Орех пожал плечами.
- Чем может заниматься коммунар, если его мир разрушен? Выживать и вести борьбу за новую коммуну. Может быть, это будет называться не СТК, а как-то иначе. Но рано или поздно это случится. Историческая неизбежность, вы же понимаете. Куда бы нас не заносило, закономерности истории не пропьешь. Хотя конкретно на Земле все очень сложно. Нетривиальный мир – впрочем, какая цивилизация тривиальна? Конкретно мы заняты, во-первых, выживанием. Как и все на Земле, под братками. Не только своим, но и, например, таких, как Леня. Подробностей не будет, извините. Во-вторых, обучением новых коммунаров, пропагандой – но это незначительно, со здешним народом сложно работать. В-третьих и главных, планируем и проводим большие операции. Как пример такой удачной операции, могу привести внедрение наших людей, это было пять лет назад, на крейсер московского бригга Кейта... не удивляйтесь, язык у них принят везде английский, это восстановленные традиции – британский и американский империализм, затем ФТА, которая по преимуществу была англосаксонской. Так вот, двое из наших, и трое из московской Сетки смогли устроиться на один из кораблей. Через год они смогли сагитировать некоторую часть служащих бриггов, захватили крейсер и некоторое время очень поддерживали наземное сопротивление, наши даже смогли поднять восстание в Австралии, где люди уже были практически подготовлены. Но по такому случаю братки объединились, и крейсер погиб. О подавлении восстания лучше вообще не вспоминать. Но пожалуй, после этого случая братки осознали, что по-прежнему уже не будет никогда. Да и не только братки... народ, кто поразвитее, тоже стал понимать, что есть и другие перспективы, чем бороться за выживание и за право получить настоящую работу. И среди рабочих – нашей элиты – настроение изменилось.
Лотта слушала подавленно, опустив глаза. Луч солнца сквозь узкое треугольное окно пробрался в комнату, высветив декоративную поверхность стола, стилизованного под дерево... не деревянного, конечно. Этой вещи еще долго ничего не сделается – ее разрушит разве что прямое попадание снаряда или луча. Она не изнашивается.
Как и многое, сделанное в СТК.
- Мы понимаем ваше положение, - продолжал Сан, - от имени нашей Сетки я уполномочен предложить вам помощь в обустройстве. Скоро зима, в одиночку вам не выжить. Если нет надежды найти корабль, отсюда не уйти. Придется жить в обществе. Вы сильны, но слишком заметны, сильные семьи не оставят вас в покое. Мы помогли бы вам устроиться незаметно.
Кэс спросил.
- А как с нашими Чужими?
- Ничего страшного, у нас встречаются и бору, и джаны. Они впишутся, как и остальные. Но кроме этого, я хотел бы задать вам вопрос – готовы ли вы сотрудничать с нами? Как коммунары. Стать частью Сетки?
Кэс и Лотта переглянулись.
- Я думаю, что других вариантов у нас нет, - решительно ответила Лотта, - хотя надо, конечно, спросить у остальных.
- Каждый должен принять решение индивидуально, - добавил Сан, - и не забудьте передать еще вот что. Выживать у нас трудно, но при желании здоровому, сильному человеку или Чужому выжить можно, смерть от голода почти не грозит – умирают старики, больные и дети, можно погибнуть в перестрелке, но это уж как повезет. А вот работа с Сеткой очень опасна. За нами охотятся специально, у Прохорова, как и у многих крупных бриггов, есть отдельная спецслужба, их системы слежения сверхсовершенны, поэтому мы не пользуемся техническими приспособлениями. Никаких законов и ограничений на планете нет; пытки при попадании в плен абсолютно неизбежны, так как в информации о Сетке они заинтересованы кровно. Казни очень мучительны. Все это вам следует знать, если вы захотите работать с нами.
- Что ж, - ответил Кэс, - обо всем этом нетрудно догадаться. Мы поговорим со своими, Сан. Мы поговорим с ними. Но знай, что я – на вашей стороне.
Лотта и Кэс возвращались вдвоем, сзади за ними на небольшом расстоянии бежала без всякого поводка неприметная дворняжка чепрачного окраса. Собаку передал им Леня у выхода из явочного здания. Обученный песик, повинуясь команде, понял, что идти нужно с этими незнакомыми людьми. Для связи Сетка часто использовала собак, это удобно – город и без того кишит стаями бродячей дворни, такой песик не вызывает подозрений, и с другой стороны, не надо рисковать связными-людьми.
- А почему у него такое имя? – спросила Лотта, - это было типично для СТК? Насколько я знаю, моя бабушка, хоть и жила в СТК, тоже носила финское имя – как и я.
- Да, это было типично, - объяснил Кэс, - особенно для тех планет, что в значительной степени перешли на линкос. Линкос, конечно, искусственный язык, но впитавший богатство многих других, старых, он и проще, и одновременно сложнее, чем они. Видишь ли, национальные различия сохранялись в СТК очень долго. Даже планеты-колонии, хотя все они многонациональны, носят названия на определенном языке, определенные традиции. Одних китайских планет двенадцать, русских четыре... И так далее. Испаноязычных планет было восемь. Но по мере развития общества национальные различия практически исчезают. На любой планете СТК эти различия были очень поверхностными. В последнюю сотню лет на многих мирах стали давать детям имена, уже не носящие никаких следов национального, хотя иногда и происходящих от старых корней. Его зовут Сан Орех, но ведь орех по-русски – вполне значимое слово, а Сан может происходить, допустим, от Александра. Такое имя дали и мне, Кэс Кэрон – ничего общего с испанским языком. Я и не знаю испанского, если честно, в наших краях уже никто на нем не говорил, Коста Нуэва, наверное, дальше всех продвинулась по этому пути. Поэтому я и обрадовался, понимаешь? Он такой же, как я. Он застал СТК уже в сознательном возрасте.
Тина быстро подружилась с Майком – так звали собачку. Песик развалился у ног девочки, которая старательно почесывала ему живот. С шеи собаки Тина только что сняла маленький пакет. Именно так передавались в Сетке сообщения – ведь пользоваться техническими приспособлениями было нельзя. Но на сей раз в пакете был подарок от Лени – блестящая голографическими разводами карточка на тонкой серебристой цепке. Это нехитрое украшение, вставленное в нотик Тины, содержало информацию, все, что Леня мог ей подарить – стихи. Множество стихов, которые он написал сам. Поэтому сейчас Тина толком не вслушивалась в разговор взрослых у костра. Она с восторгом повторяла про себя.
За рухнувшую вниз высоту,
За жизнь, за весь цвет ее,
Когда враг украл твою мечту,
Ты вправе купить ружье.
За юный мир, который погас,
Но может вернуться вновь,
Ты вправе выбрав место и час
Потрогать рукой их кровь.*
- В борьбе на планете бриггов есть специфика, - говорил между тем Кэс у костра. Пламя освещало серьезные лица экипажа, сверкало в глазах, - процентов 80 населения живут собственно вне экономики. Это неизбежно, если провозглашается этакая всеобщая свобода. Свобода – всегда право сильного. Слабые – выброшены во тьму. Там они, конечно, свободны – сдохнуть или грызть друг друга. Выживай как хочешь – свобода. Хочешь – иди в лес охотиться, или возделывай огородик, в надежде, что его не вытопчут и не сожрут урожай другие охотники. Обычно нищие промышляют воровством или бартерным обменом, случайными подработками. Около пяти процентов – бригги и их интеллектуальная обслуга, которая тоже считает себя свободными бриггами. Они получают хорошее содержание у хозяев, братков – то есть местных капиталистов, образ которых здесь романтизирован. Еще есть некоторая часть рабов, которые используются как в обычном мире сфера услуг. Ну и процентов 15 – рабочие, которые, собственно, и производят все, что в этом мире производится. Земля, кстати, имеет самый высокий научно-технический уровень среди человеческих планет. Ксалийцы не опустили ее так, как других – на то есть свои причины, видимо. Военная техника не хуже таковой у СТК! Ксалийцы даже поделились с бриггами кое-чем. Может быть, бригги – их своеобразный идеал общества? Неизвестно. Но рабочие им тут все равно необходимы, это неизбежно. Им платят, и они живут стабильно, им не грозит смерть от голода, как правило, им удается пристроить и детей – поэтому положение рабочих – мечта для остальных 80 процентов населения. Однако, как объяснил Сан, живут они фактически как в тюрьме – для их же безопасности. Колючая проволока, бараки, где им дают комнату на семью или комнату на 3-4 человек. В отпуск или выходной можно выйти с территории. Иначе их растерзает толпа люмпенов и разгромит их жилища, чуть-чуть более приличные, чем у неимущих. Рабочий день 12 часов, 7 дней в октаду. Интенсивность труда очень высокая, страх вылететь за ворота колоссальный. И все же это элита общества, они настроены против нищих за воротами. Но с разобщенными толпами безработных работать почти невозможно. Поэтому сейчас тюменская Сетка нашла возможность проникнуть на звездолетный завод в Югре и... словом, скоро здесь начнутся интересные события. Вот так. А теперь, я надеюсь, вы все обдумали и сможете дать ответ – Сетка никого не будет держать и заставлять. Мы были одним экипажем, но у нас больше нет корабля. Теперь каждый выбирает свой путь самостоятельно.
- Я буду с вами, - решительно произнесла бору, - если уж слабые мужчины отваживаются противостоять этому миру, стыдно настоящей самке отойти в сторону и жить только ради себя!
Светлана фыркнула.
- Джан – часть экипаж! – заявил маленький инопланетянин, - Слияние давно совершиться. Экипаж – семья Джан. Джан как другие.
- Хорошо, - кивнул Кэс, - а что скажут остальные?
Космонавты переглянулись.
- Ты глупостей-то не спрашивай, капитан, - вздохнула Светлана, - лучше скажи, что нам дальше делать?
*А.Зимбовский.
Journal information