Человек А сталкивается со следующей проблемой. В отношении А много раз совершалось насилие определенного рода. И каждый раз А говорили, что нужно терпеть, что это насилие нормально, что оно вообще не является насилием, что никакого права на сочувствие и помощь окружающих у него нет.
В результате А становится тем, что мы называем "сильной личностью", учится во-первых без вреда для себя нейтрализовать насилие, во-вторых, перестает переживать по этому поводу, просить кого-то о помощи и сочувствии.
Это процесс социального научения.
Но потом А встречает Б. Б в данный момент подвергается аналогичному насилию, которое в прошлом совершалось в отношении А. Или даже меньшему насилию. От А требуется проявить сочувствие к Б. Но А не в состоянии проявить такое сочувствие! Ведь в предыдущем уроке было усвоено, что это насилие - вовсе не насилие, что достойный человек должен переносить это самостоятельно, и не имеет права ни на какую помощь и сочувствие.
А может быть вполне эмпатичной, сочувствующей личностью - но проявлять реальное сочувствие к тем, кто перенес такое же или меньшее насилие, он уже не умеет.
У А может возникнуть еще одна проблема. Видя, что окружающие проявляют горячее сочувствие к Б, А может обидеться, проникнуться чувством собственной неполноценности, отверженности - с точки зрения окружающих, он имеет меньше прав на любовь, нежели Б.
Здоровый человек, конечно, справляется с этой проблемой таким образом: учится имитировать сочувствие к Б, демонстрировать его социально, ничего при этом не испытывая внутри. Это вполне возможно. Утешаем же мы детей, разбивших коленку, хотя для нас такая боль не представляет никакой трагедии. Цель таких действий - снова сделать себя социально приемлемым.
Другой вопрос, что происходит при этом у А внутри.
Ситуация 2. В большинстве групп встречаются авторитарные агрессивные личности. При этом можно наблюдать интересный феномен.
Агрессор последовательно подавляет тех, кто мог бы представлять для него хоть какую-то "опасность". Кто посмел возразить, кто оказался умнее/сильнее/успешнее, кто нечаянно задел чувства агрессора. Иногда агрессор подавляет просто так, для развлечения.
Подавляемые при этом находятся в совершенной изоляции. Они вынуждены противостоять агрессору в одиночку.
Если у агрессора появляется группа поддержки - это моббинг.
Но нередко окружающие сочувствуют подавляемому. Однако они не вступают ради него в конфронтацию. Конфронтация всегда идет один на один. Но агрессор благодаря свойствам своего характера, лучше вооружен и выходит из ситуации без потерь - в отличие от жертвы.
Подавленные часто собираются и за спиной агрессора - чтобы упаси Боже ничего не дошло! - обсуждают его дурные качества.
Но агрессор - личность всегда экстравертная, с громким голосом, уверенная в себе и с сильной потребностью в общении или даже восхищении окружающих. После очередного сеанса подавления подавляемый уходит плакать в уголок или молча сидит, стискивая зубы, а агрессор как ни в чем не бывало обращается к группе и активно и громогласно продолжает общение. Из чувства конформизма все охотно и мило общаются с агрессором. 99% при этом либо уже имели проблемы с этим человеком, либо знают, что получат их в будущем. Но продолжают мило общаться.
Таким образом группа поощряет собственного палача.
Когда я вижу такие ситуации, я спрашиваю себя, всегда ли моббинг - это плохо? И нельзя ли каким-то образом организовать группу, чтобы направить моббинг против агрессора? Но боюсь, что это довольно сложно - потому что агрессор обязательно заручится поддержкой хотя бы 1-2 влиятельных членов коллектива.
Честно говоря, я даже не представляю, что, кроме личной защиты, можно сделать в такой ситуации.
Journal information